Неточные совпадения
— Славу Богу, — сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает так же, как и барин, значение этого приезда, то есть что Анна Аркадьевна,
любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению
мужа с женой.
И вдруг совершенно неожиданно голос старой княгини задрожал. Дочери замолчали и переглянулись. «Maman всегда найдет себе что-нибудь грустное», сказали они этим взглядом. Они не знали, что, как ни хорошо было княгине у дочери, как она ни чувствовала себя нужною тут, ей было мучительно грустно и за себя и за
мужа с тех пор, как они отдали замуж последнюю
любимую дочь и гнездо семейное опустело.
Мари все это очень хорошо видела и понимала, что происходит в душе нежно
любимого ею человека, но решительно недоумевала, как и чем было помочь тому; к
мужу она была действительно почти нежна, потому что считала это долгом для себя, своей неотклонимой обязанностью, чтобы хоть сколько-нибудь заслужить перед ним свой проступок.
— А это вот — угольная, или чайная, как ее прежде называли, — продолжала хозяйка, проводя Павла через коридор в очень уютную и совершенно в стороне находящуюся комнату. — Смотрите, какие славные диваны идут кругом. Это
любимая комната была покойного отца
мужа. Я здесь буду вас ожидать! — прибавила она совершенно тихо и скороговоркой.
Мари и Вихров оба вспыхнули, и герой мой в первый еще раз в жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности
любимой женщины к
мужу. Он поспешил уехать, но в воображении его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие его до глубины души и унижающие женщину бог знает до чего, а между тем весьма возможные и почти неотклонимые для бедной жертвы!
Она ничего не знает о тебе, никогда не услышит о тебе, глаза ее скользят по тебе, не видя, но ты тут, подле, всегда обожающий, всегда готовый отдать за нее — нет, зачем за нее — за ее каприз, за ее
мужа, за любовника, за ее
любимую собачонку — отдать и жизнь, и честь, и все, что только возможно отдать!
— Ну, и Бог с вами, и не нужно. Какой вы чистый, милый, Ромочка! Но, так вот когда вы вырастете, то вы наверно вспомните мои слова: что возможно с
мужем, то невозможно с
любимым человеком. Ах, да не думайте, пожалуйста, об этом. Это гадко — но что же поделаешь.
Она взглянула на роскошную мебель и на все игрушки и дорогие безделки своего будуара — и весь этот комфорт, которым у других заботливая рука любящего человека окружает
любимую женщину, показался ей холодною насмешкой над истинным счастьем. Она была свидетельницею двух страшных крайностей — в племяннике и
муже. Один восторжен до сумасбродства, другой — ледян до ожесточения.
Gnadige Frau между тем об этих разговорах и объяснениях с прелестным существом в непродолжительном времени сообщила своему
мужу, который обыкновенно являлся домой только спать; целые же дни он возился в больнице, объезжал соседние деревни, из которых доходил до него слух, что там много больных, лечил даже у крестьян лошадей, коров, и когда он таким образом возвратился однажды домой и, выпив своей
любимой водочки, принялся ужинать, то gnadige Frau подсела к нему.
— Нет, нет, и того не делайте! — воскликнула Сусанна Николаевна. — Это тоже сведет меня в могилу и вместе с тем уморит и
мужа… Но вы вот что… если уж вы такой милый и добрый, вы покиньте меня, уезжайте в Петербург, развлекитесь там!.. Полюбите другую женщину, а таких найдется много, потому что вы достойны быть
любимым!
Почувствовала ли она бессознательно, что из всех баловниц и потатчиц ее ребяческим желаниям — всех больше любит ее грубый брат, противник ее счастия, не взлюбивший
любимого ею
мужа?..
Софья Николавна переоделась в другое платье, менее пышное, и, оставя Парашу окончательно раскладываться и устраиваться в спальне, пошла, несмотря на жар, гулять с молодым своим
мужем, которому очень хотелось показать ей свои
любимые места: березовую рощу, остров, обсаженный только что распустившимися липами, и прозрачные воды огибающей его реки.
Софья Николавна любила его вдвойне: за то, что он был
мужем, страстно
любимым, ее приятельницы, и, вероятно, еще более за то, что он был умен и образован.
Замятня-Опалев и Лесута-Храпунов явились также ко двору; первый хотел было объявить свои права на заседание в царской думе; но, узнав, что простой мясник Козьма Сухорукий наименован таким же, как он, думным дворянином, ускакал назад в свои отчины, повторяя с важностию
любимое свое изречение: «Блажен
муж, иже не иде на совет нечестивых».
Нам случилось однажды войти в избу крестьянки, только что потерявшей единственного, горячо
любимого сына, и, к немалому нашему удивлению, найти ее совершенно спокойною, чуть не веселою."Не замайте, — сказал ее
муж, от которого, вероятно, не скрылось это удивление, — она теперь закостенела".
По ее мнению, уйти от папаши и мамаши или от
мужа к
любимому мужчине — это верх гражданского мужества, а по-моему, это ребячество.
— Извиняю. Если бы Жервеза была не такая женщина, какая она есть; если бы она любила в
муже самое себя, а не его, тогда это, разумеется, было бы неизвинительно; но когда женщина любит истинно, тогда ей должно прощать, что она смотрит на
любимого человека как на свою собственность и не хочет потерять его.
В словах Дунькина
Мужа, кроткого, хитрого наушника,
любимого Медниковым, — была правда.
Муж, супругою страстно
любимый,
В этот день не понравится ей,
И преступник, сегодня судимый,
Вдвое больше получит плетей.
Его отец — симбирский дворянин,
Иван Ильич NN-ов,
муж дородный,
Богатого отца
любимый сын.
Был сам богат; имел он ум природный
И, что ума полезней, важный чин;
С четырнадцати лет служил и с миром
Уволен был в отставку бригадиром;
А бригадир блаженных тех времен
Был человек, и следственно умен.
Иван Ильич наш слыл по крайней мере
Любезником в своей симбирской сфере.
Когда мой дед, А. Д. Мейн, поставил ее между
любимым и собой, она выбрала отца, а не
любимого, и замуж потом вышла лучше, чем по-татьянински, ибо «для бедной все были жребии равны» — а моя мать выбрала самый тяжелый жребий — вдвое старшего вдовца с двумя детьми, влюбленного в покойницу, — на детей и на чужую беду вышла замуж, любя и продолжая любить того, с которым потом никогда не искала встречи и которому, впервые и нечаянно встретившись с ним на лекции
мужа, на вопрос о жизни, счастье и т.д., ответила: «Моей дочери год, она очень крупная и умная, я совершенно счастлива…» (Боже, как в эту минуту она должна была меня, умную и крупную, ненавидеть за то, что я — не его дочь!)
Бедная, благородная птица! Полет в угол не обошелся ему даром… На другой день его клетка содержала в себе холодный труп. За что я убил его? Если его
любимая фраза о
муже, убившем свою жену, напомн.. [Тут, к сожалению, опять зачеркнуто. Заметно, что Камышев зачеркивал не во время писанья, а после… К концу повести я обращу на эти зачеркиванья особое внимание. — А. Ч.]
Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала: «Не верь, это все выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим
мужем», — она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь
любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Но прежде всего — в чем же преступление Анны? Без любви выданная за человека много старше ее, она полюбила другого. Это не легкомысленная светская интрижка, а любовь глубокая, серьезная. После долгой и тяжелой борьбы с собою Анна порывает с
мужем и соединяется с
любимым человеком.
«Какое она имеет право смотреть на моего
мужа?» — подумала Илька, бледнея от ненависти и в то же время торжествуя свою победу. Она теперь верила в эту победу: у графини был отнят
любимый человек.
Форов сказал «наплевать», а Катерина Астафьевна, которая была первою из набредших на мысль о существовании такой ревности и последнею из отрицавших ее на словах, наконец разошлась с племянницей далее всех. Это последовало после отчаянной схватки, на которую майорша наскочила с азартом своей кипучей души, когда убедилась, что племянница считает своею соперницей в сердце
мужа нежно
любимую Катериной Астафьевной Синтянину, да и самое ее, Форову, в чем-то обвиняет.
— А у меня горе какое, Анна Ивановна! Весь день сегодня плакала… Представьте себе,
любимое мое кольцо с бриллиантом, свадебный подарок
мужа, — пропало сегодня.
Мы наизусть знали все
любимые номера Славянского я дома постоянно пели «Мы дружно на врагов», «Тпруськубычка» и «Акулинин
муж, он догадлив был». Теперь я то и дело стал распевать такой его романс...
После смерти их
любимого мальчика Ванечки Толстой пишет одному из своих друзей: «Больше чем когда-нибудь, теперь, когда она так страдает, чувствую всем существом истину слов, что
муж и жена не отдельные существа, а одно».
Будущее
любимой племянницы рисовалось Ольге Ивановне в радужном блеске: богатство, титул,
любимый и любящий
муж, общественное положение, соединенное с почетом и уважением, все, казалось, было налицо для полного земного счастья будущей графини Белавиной.
На самом деле жизнь в доме человека, видевшего в нем будущего
мужа своей
любимой племянницы при изменившихся обстоятельствах была более чем неудобна.
— У ней останется громадное состояние… При этих условиях она найдет себе
любимого и любящего
мужа.
Несмотря на беззаботный характер, Николай Герасимович тотчас по выходе из дома, где он провел столько счастливых месяцев и где оставил так безумно
любимую им женщину, стал обдумывать свое положение и возможность избежать в будущем преследований со стороны
мужа Маргариты Николаевны как ее самой, так и его, Савина.
Муж ее, страстно влюбленный в нее, смотрел ей в глаза; свекор ласкал ее и называл своей
любимой невесткой.
Гости разъехались, когда над первопрестольной столицей уже брезжило раннее зимнее утро. Для многих из действующих лиц нашего правдивого повествования этот рассвет не был светлым предзнаменованием. С этого времени в их жизни начинались непроглядная ночь, и во главе этих обреченных людей стоял в это мгновенье счастливый молодой
муж, им самим избранной, безумно
любимой жены — Глеб Алексеевич Салтыков.
Дарью Алексеевну Хомутову состарило не столько время, сколько пережитое ею горе; не говоря уже о смерти ее
мужа и оказавшемся несчастным замужестве
любимой дочери, Отечественная война унесла ее обоих сыновей, с честью павших на поле брани.
После погребения все возвратились в дом Бирона на большой обед, на котором уже больше веселились, нежели скорбели. Казалось, все забыли печальное событие.
Муж и ее брат — только двое были сражены действительною скорбью. Он любил ее во все время супружества — это видно было из его обращения с ней. Огорченный потерей
любимой жены и скучая невольным одиночеством, Густав Бирон стал подумывать о развлечениях боевой жизни, тем более что случай к ним представился сам собою.
Кремль уже кипел народом, но толпы его все прибывали: все спешили проститься с
любимым князем, с дружиною его, отцами, сыновьями,
мужьями и внуками, отправляющимися искать ратной чести на чужбине.
Будущее, по мнению их, со всех сторон только улыбалось ему: счастливый
любимый жених, не нынче завтра
муж первой московской красавицы, уже заочно попавший в милость к царю, обещавшему заменить ему отца, — чего еще можно было желать ему?
— Ma chère, — зашептала блаженная, — надо верить. Без этого мы бессильны привести вас в сношение с душой вашего
мужа. Вы должны горячо желать и горячо верить. Тогда все возможно. Дух бесконечен!.. Вы будете в постоянном общении с
любимым человеком. И чем сильнее будет разгораться ваша вера, тем легче сливаться с его душой. О! вы не знаете, какое блаженство вас ожидает! Жить двумя жизнями…
Он приглашал ее с собой, но носимое ею громкое имя не позволяло ей решиться на такой скандал, как эмиграция, да она могла этим и повредить
любимому человеку. Ее, по требованию
мужа, могли возвратить дипломатическим путем. Так сказал ей Кржижановский — она поверила и этому и решилась спасти его хотя бы ценой горькой разлуки.
В сладостном упоении от свидания с
мужем, довольная, что успешно замаскировала перед заговорщиками двуличное поведение
любимого человека, не изменив своему патриотическому лозунгу, Лиза не мешкая снарядилась в обратный путь.
Она попадала на свою
любимую зарубку.
Муж мог бы давно получить какое-нибудь звание, дающее ей, как светской даме, полный ход всюду. Положим, она и теперь особа"третьего класса"и может являться на больших балах и выходах; но все-таки она чиновница, а не дама, принадлежащая к особому классу, имеющему доступ всюду и приезд"за кавалергардов".
Графиня Конкордия, конечно, и не догадывалась, что ее
муж исповедовался уже письменно перед своим другом, ярко обрисовав картину их семейной жизни. Она не считала себя вправе выносить сор из избы, по
любимому выражению ее тетки, даже перед другом Владимира.
Примирить
мужа с своим единственным
любимым сыном стало заветною мечтою Зои Александровны, в особенности после того, как все лечившие князя Владимира доктора высказались решительно за смертельный исход его болезни.
Не будем описывать нежной сцены свидания супругов. Скажем лишь, что окончилось тем, что они помирились, и Маргарита Николаевна согласилась переехать с
мужем в Киев,
любимый город Эразма Эразмовича.
— И объявила его величеству, что тайно обвенчана с капитаном мальтийской гвардии Олениным, которого государыня прочила в
мужья дочери генерал-прокурора своей
любимой фрейлине Похвисневой.
Старушка-мать Гиршфельда только на три месяца пережила своего
мужа и, потрясенная смертью этого нежно
любимого ею человека, сошла в свою очередь в могилу.
Душевная острая боль и трепет всего внутреннего существа сменились теперь изумлением. Как могла она, Антонина Сергеевна Гаярина, допустить себя до такой неистовой выходки, чуть не с кулаками броситься на
любимого человека, на
мужа, оставшегося ей верным? В этом она не сомневалась.
Женщина она была далеко не состоятельная, жила маленькой пенсией после покойного
мужа, да доходом с небольшого имения в Тверской губернии, но злые языки уверяли, что у Мавры Сергеевны спрятана кубышка с капитальцем, который она предназначает дать в приданое своей
любимой дочке, но строго охраняет его существование, чтобы не подумать, что сватаются не за красавицу Катиш (красавицей считала ее мать), а за кубышку.